Живой

валдич · Добавлено: Пн Фев 15, 2021 18:30

Вот в этот роман я вложу все и пусть потом попробуют киношку ни снять.

На Москве раздался тревожный набат колокола Успенского собора. Толпа сгрудившаяся у стен Кремля, охала и крестилась.
—Царь умер! — пронес над ней ветер обрывки слов патриарха.
Меж ног толпы просунулась голова юродивого: — Царь православный умер, а царевич Петр с еритиками дружбу водит.
Латинские обычаи привечает. Антихрист.

Стрелец сдерживающий толпу, покосился на юродивого и загнутым носком кожаного сапога пнул того в морду: — Чего несешь сучий сын. Царскую особу хаешь.
Юродивый завопил и ткнулся лицом в талый снег. Из его головы с темным проплешинами, потянулись на утоптанный ногами посадских снег, тонкие струйки алой крови
Бабы протянули к служивому руки, стремясь ухватить стрельца за уши, щеки, и губы словно гуси-щипуны.

—Ты пошто святого человека изобидел? — заорало мужичье из толпы.
—Креста на тебе нет лиходей. Стрелец отшатнулся. Толпа наступала на него стремясь ухватить, сгрести и кинув под ноги затоптать.

— Ну, назад все псы! — к стрельцу на помощь подскочили еще несколько служивых. Царскую персону хаять смели.
Стрельцы стали оттеснять толпу к избам Посадской Ямской слободы.

— Дави их братцы, — разносилось средь стрелецкого строя.

Стрельцы выдавливали посадских с площади широкой грудью и черенками бердышей. Из Спасской башни по мосту к Лобному месту спустился боярин в соболиной шубе и бобровой шапке.

Развернув грамоту, он обвел площадь и прочел первый строк: — Государь наш Алексей Михайлович почил волею Господа и нарек наследниками царства своего: сына Петра Лексееча от жены его законной и Богом венчанной Натальи Нарышкиной и царевича Ивана Лексеича от матери ево царевны Марии Милославской.

На то воля царская и сие завещание. Народ охнул и замолчал.

Боярин харкнул на снег кровавой соплей и продолжил: — А кто сие завещание не примет, тот волею Государей Московских будет обезглавлен.
Соправителем сих государей державы нашей в виду их малых лет Господь дал в соизволение царице Софье Алексеевне Милославской, сестре их.
На том целуйте крест и идите с Богом. Но толпа не желала расходиться. В сторону стрельцов полетели проклятья и комья смерзшейся земли.
—Ироды! — голосили бабы.

—Каина дети, — вторили им мужичье в драных зипунах. Толпа бесновалась, распыляясь все больше.

Она уже не обращала внимания на замершее тело юродивого на почерневшем от копоти снегу.
У одноглазого мужичонки с жидкой бороденкой в заиндевевших от холода руках, блеснуло точеное лезвие ножа.

Он прильнул к толстой бабе в разноцветном платке и тут же отпрянул, пытаясь скрыться в толпе.

—Убили. Убили царица небесная, — заверещали в бабы в толпе. Одноглазого мужичонку тут же споймали за рукав драного кафтана, и кинув на снег, принялись изуверски топтать ногами.
Стрельцы бросились на место свалки, пытаясь прорезать толпу и вытащить убийцу на площадь.

Боярин мерзко хмыкнул и развернулся к стрелецкому старшине: — Утихомирь тут все.

—Я ко дворцу: царево завещание исполнять, чай дума уже вся в сборе, а я тут мужицкие дрязги смотрю. Старшина кивнул: — будет сделано боярин.

Он махнул рукой и из ворот вышел еще один стрелецкий полк. Стрельцы в зеленых кафтанах с пищалями наперевес сделали первый шаг в сторону беснующейся толпы.

—С плеча снять, — звонко рявкнул стрелецкий старшина.
—Без команды с патроном заряжай! Стрельцы скинули ружья и высыпали в замок порох.

—Первый выстрел в воздух! — скомандовал старшина.

—Первый выстрел в воздух, — эхом пронеслось по строю.

Толпа испуганно шарахнулась назад.

—Пли. Пли. Глухой раскат выстрела десятка пищалей, словно весенняя гроза пронесся над Лобным местом, сорвал с колокольни Ивана Великого десятки ворон и галок.
Заставил испуганно дернуться родовитых бояр в Думской палате. Опрокинуть чернильницу на лист царского указа в Посольском приказе.

Толпа бросилась наутек, оставив на таящем апрельском снегу тело юродивого и окровавленное тело одноглазого мужичонки, что еще недавно так ловко орудовал в толпе острым ножом, срезая у посадских кошельки с пояса.

Толпа рассеялась.

Казацкий старшина довольно крякнул: — Так-то лучше, а то ишь чего удумали, бунт учинять.

—Сенька?
Перед старшиной тотчас возник стрелец:— Слушаю господин урядник.
Старшина покачал головой и плюнул на подтаявший снег.

—Убери этих двоих, — он указал тела на площади. И кровушку
соскребите. Он повернулся в сторону Ивана Великого и перекрестился.
—Чует мое сердце, еще немало здесь кровушки православной прольется, — с досадой заметил он рядовому.

— На все Божья Воля! — равнодушно ответил стрелец.

—Ну ты, иди уже исполняй, — старшина ласково хлопнул его по плечу.
—Исполнишь: доложишь. Я покудова в казармы.
Старшина развернулся и широким шагом зашагал в сторону ворот Кремля.
Толпа тем временем рассыпалась по узким улочкам многочисленных слободок Москвы.
Стеленые деревянными досками тротуары меж рядов посадских изб и каменных палатей бояр, не выдерживали такого количества бегущего народа и люди спотыкались падая в непролазную весеннюю грязь улиц.

Дума встревоженная за окнами выстрелами сидела тихо. Бояре переглядывались между собой и сокрушенно качали высокими меховыми шапками и слипшимися от капель медовухи бородами.

—Что думаешь-то отец родной кто сейчас возьмет Милославские, али Нарышкины.