Живой
Как жить счастливо?
Мобильная версия
  Вход
Горнозаводские побаечки
На страницу 1, След.
 
Начать новую тему    Ответить на тему  Список форумов -> Литературное творчество
Автор Сообщение
валдич
СообщениеДобавлено: Сб Янв 23, 2021 10:26     Ответить с цитатой

Повесть 1 Адуйский идол.

Сквозь вымученные горькими осенними слезами воды, мимо пяти окаменевших вогульских братьев великанов, минуя уснувшее устье речушки Быструшки.

Через извилистые берега Кучневской заимки несла свои воды таежная речка Режица.
Чалая осень взяла с ее покатистых и скалистых берегов все до чего могли дотянуться ее сырые и зябкие руки: — Забрала пожелтевшую листву на кривых белесых березах по бережку, забрала пение певчих птиц, крики улетающих журавлей.
Оставила лишь карканье воронья, да протяжный волчий вой сквозь стелющий по почерневшей хвое снежный пух.

Потемневшие от сажи кирпичные доменные трубы Режевского железоделательного завода бросали черную тень на вновь отстроенную заводскую плотину.

На угрюмом скалистом образовании, в народе именуемом Орлова-горка сверкала куполом возведенная руками заводских мастеровых деревянная церквушка. Болтливые серые галки, облюбовавшие ее навершие, в дни больших церковных праздников устраивали крикливый балаган, до костей пробиравший души суеверных старушек тянувших свои дряблые ноги на очередную службу.

С господского дома, чья купольная крыша, крытая первостатейным листовым железом можно было увидеть, как по окольцованной реке тянутся деревянные барки, груженные чушками с чугуном в Невьянский завод.

Покосившиеся скаты изб заводских мастеровых чуть тронула белая пороша. Режица еще не встала льдом и заводская ребятня в полудраных отцовских чуньях скатывалась вниз по реке, что бы поставить крючья на налимов. По разбитому Невьянскому тракту, что вел через деревушки Останину и Черемисское, медленно стуча железным ободом колес об замерзающую землю, ползли три подводы.

Пегая кобыла постоянно фыркающая, едва переставляла ноги под грузом в телеге.
Налитые свинцом облака распластавшись над казалось бы бесконечной стеной ржавых сосен вдоль дороги, грозили засыпать захудалых путников хлопьями мокрого снега.

Егорка Филимонов поправив драный картуз затянул туже пояс, чтобы холодный октябрьский ветер не залетал в складки одежи.
У Якова Семеныча, что при заводе числился правильщиком, в избе царило хмельное веселье.
Зять с Билимбаевского Строгановского завода приехал в гости на св. Параскеву. Не один приехал, привез Дарью дочь его.
Дарья за три эти года, что в Билимбае жила замужем за Митрофаном Ерохиным заметно похорошела, щеки налились румянцем, а из-под красного сарафана уже проглядывал округлившийся живот.

—Как внука-то назовешь Яков? — спрашивали застольные, наливая себе и хозяину очередную чарку горькой. Марфа жена хозяйская притащила с сеней в деревянной плошке очередную порцию квашенной капусты и малосольных огурцов.

— Как назову, как назову, как родители его нарекут, тому и рад буду, — степенно приглаживая усы, отвечал хозяин.
—Прости Господи, — выдыхали застольные, поднося ко рту очередную стопку. И ты испей Яков Семеныч, чай не кержак.

—Не кержак! — с гордостью отвечал хозяин, а придерживаюсь строго никоновского обряда, как и покойные родители.
—Ну и слава Богу, — застольные поворачивались к киоту и крестились. На столе появилась еще одна полуторка с водкой.

Гости одобрительно загудели: — Яков Семенович знатный мастер и толк в застолье знает. Бутыль расплескалась по стаканам, тут бы быть драке обычной, с хорошим уральским мордобоем. Да только в избе собрались все свои. Потому завели душевную беседу.
Говорили о заводе, приказчика заводского “мать его” поминали: — лютовал бывало дюже, но без смертоубийства. И на том спасибо. Заказ хозяйский в этом годе выполнили, железо на Верх-Исетский завод отправили.
Митрофан встал из-за стола и поднял стакан: — За Дарью! Гости чокнулись и залпом опрокинули стаканы. Дарья сидящая рядом с Митрофаном поморщилась. Соседка Филиппа, приходящаяся ей родственницей, дернула ее за подол.

—А ты чего Даша свет Яковлевна не пьешь то?
Гнуся еще один родич Дарьи, нагнулся к тетке Филиппе, и тихо проговорил: — Копщика она своего вспоминает, Митьку Дударева. Сгинул он прошлой весной на Адуйских копях. Тетка Филиппа всплеснула руками: — Святый Господи.
Дарья пихнула Гнусю локтем: — Заткнись паразит.
Гнуся скривил улыбку и замолчал, уткнувшись в стакан.
Митрофан посмотрел на Дарью. Дарья подхватила рукой за шиворот родственника и твердо произнесла: —Гнусе больше не наливать.
Митрофан согласно кивнул: — Ну коли так.

При рождении Гнусю, нарекли Геннадием, да только из-за гнусавого голоска, соседские ребятишки окрестили Гнуся, так и прилипло прозвище.
Оно вроде, как и досадно, но и с именем чуть складно идет. Так и остался он Гнусей.
Гнуся на прозвище свое не обижался. Пусть брешут. Пустолайки, так же во дворах тявкают, да только кто на них обращает внимание, если не норовит подло в ногу уцепиться.

Не обижался еще Гнуся на прозвище потому, что гордость душевную имел. И в делах горских шла подле него сновка, да удача. Местные говорили: — пойдешь с Гнусей за камнем драгоценным, пустым не воротишься. Это ведь его только домашние, да родичи шпуняли.
А среди тех кто по мимо завода камнем уральским промышлял имел Гнуся почет и уважение. Гнусины копанки у Шайтан-камня были и деревушку рядом с того и прозвали Шайтанка. Богата была земля у Шайта-камня на турмалины и прочие каменья. Но вскрывалось богатство это не каждому.
Старики говорили сознался Гнуся с шайтаном, что подле камня живет, а тот ему и трубки турмалиновые выказывает. Хромать на левую ногу под жилой Гнуся начинал. Как левая нога Гнуси станет еле от земли отрываться: — тут и делай копанку.

И сам черт лесной с Шайтан-камня ему улыбается. Радуется за Гнусю.
Слухчто с чертом лесным вогульским Гнуся знается пошел не с проста. Шайтанский дурачок Федюнька пересказал будь-то видел он, как Гнуся подновляет вогульские писаницы свежими красками.
С того и у черта лесного такой почет и благодарность имеет.
А своим-то режевским заводским, да родне чего. Ходит Гнуся в нагорную церковь исправно, крестится как положено и образов в киоте домашнем не шугается. А слухи, они есть слухи: — Говорили мальчишки, что видели бабку Лукерью на Никольской дороге, что на Екатеринбург ведет, с лешим на полянке. Лукерья ему горькую, да пирогов домашних принесла, а тот ей травы лечебные собирал, да в корзину укладывал, где какая трава.
Не гнать же бабку Лукерью прочь со дворов, коли сам настоятель к ней хворь лечить бегает. Так и жили.
Но Пиршество продолжалось. В ход пошли побаечки, да рассказы пострашнее.
Ефимыч принес весть, что из Екатеринбурга один слишком деловой человек решил на Адуй-камне золото и каменья мыть. И машину привезет, наладит.
Гнуся обвел взглядом застольных и пустой стакан. Дарья увидев его проснувшийся к горькой интерес, накрыла стакан ладонью: —Хватит тебе Гнуся. Болтаешь не весть , что.
Гнуся жалостливо посмотрел на свою единственную за столом союзницу, и прогнусавил: — Тетка Филиппа, а тетка Филиппа. Он пару раз моргнул глазищами, указывая той на свой пустой стакан.
— Скажи ты ей Христа ради, праздник же.
Дарья лукаво ухмыльнулась: — Ты поди свое уже напраздновал. — Иди вон в сени проветрись, апосля может и налью. Гнуся шатающейся походкой, побрел к двери.
В сенях было прохладней, но не так достаточно что бы хмель вышел. Гнуся распахнул дверцу сеней и вышел во двор. Дворовая шавка Журка, завидев Гнусю во дворе, поспешила забиться в свою конуру. Холодный ветерок принес некоторое облегчение. Луна вышла из-за горбатых, словно изрезанных пьяным плотником досок туч. Темный свод разорвали выпавшие из небесного ведра созвездия, которые словно надсмехались над пьяным мужиком, стоящим посреди двора с непокрытой головой.

А так как у Гнуси с вогульским шайтаном не было разногласий, где и какой камень брать, то шайтан покудова не трогал мирно висящую над Режом луну, а предпочел поиграться со звездами и двумя пьяными девками, что стучались в ограду избы через два дома.

В том доме тоже шла хмельная гулянка, но не святые именины, а что ни наесть нормальная такая пьянка. Девки знали, зачем шли, только вот не ожидали такого беззакония от гуляющих. Сын же хозяина дома Трофима Сычева, Федун лежал пьяный на лавке и громко икал.
Штоф водки окончательно забрал у него землю под ногами и сейчас он не слышал, как девки стучали в ворота, но отворила им лихая ватага Федькиных собутыльников.

Шайтан усмехнулся: — Забавное дело может с крещеными девками случится. Такова уж тайна беззакония: — Не суй нос, куда не просят. Он шесть раз перевернулся вокруг себя, тихо взвизгнул и накинул на луну оленью шкуру, и вокруг стало так темно, хоть глаз выколи.
Девок ухватили за рукава полушубков и втянули в ограду. Одну потащили в стоящий рядом подклет, другую в дровяник за стенкой. Девки очухались и заревели, когда вмиг протрезвев поняли, что сейчас им будет не до выпивки.
Полушубок одной из них слетел, и подол платья треснул, словно мороженная деревянная чурка. Девка затрепыхалась и закричала, пытаясь вырваться из цепких мужских рук, но было уже поздно. Над околотком жалобны девичий крик.
Гнуся продолжая стоять во дворе заслышав крик обернулся: — Девок снасильничают, паразиты. Пойду наваляю тумаков. Шайтан видя, как его дружок лезет куда ему не следует, сдернул с луны шкуру и опустился рядом.
—Ну чего тебе там надо? — прошептал он Гнусе в левое ухо. Без тебя чай разберутся.
Иди вон водочки хряпни. Да на следующей неделе собирайся на Адуй, много чаго интересного тебе покажу. Гнуся чертыхнулся и перекрестился: — Откуда голос? Шайтан сидел на завалинке и по-идиотски улыбался.
—Одному что-ли приходить? — спросил Гнуся незнамо кого.
— А как хочешь, хоть ватагу собери, никого не обижу. —Ну хорошо, — согласился Гнуся, опять же незнамо с кем.

—Ладно я, — подумал он про себя: — Письменцы подновляю, за то леший мне дорогу к камню показывает. А для других то с чего такая щедрость у шайтана. Видать по душе христьянской соскучился, погубить ненароком хочет и меня в ту телегу подпрягает.

— Нет уж, — Гнуся стер ладонью пот со лба. Тут же пришла мысль: — Откуда пот в такую пору, уж не прихворал ли он.
Шайтан переместился на ворота: — Да здоров ты как бык, чего зря мыслями по двору растекаешься?
— Дуй в избу. Там тебе Дарья уже налила.

—И в правду, чего стою? — подумал Гнуся. Шайтан пролетел перед глазами, словно стая воронья учуявшая падаль. Гнуся вошел в избу и перекрестившись присел на свое место.
Но вспомнив девичий крик Гнуся вернулся. Шайтан только собирался отчаливать со двора, но появившаяся вновь из дверей в сени Гнусина голова заставила его повременить.

— И все же пойду, — проревел спьяну Гнуся, открывая ворота ограды. Шайтан досадно фыркнул и устремился за еле переставляющим ноги мужиком. Ситуацию нужно было срочно исправлять, чего доброго наваляют сейчас Гнусе тумаков, да еще ножиком порежут.
Опять хлопоты. Нужно нового писаря искать. Шайтан обогнал Гнусю и устремился во двор. Одна из девок, что затащили в поленницу, уже лежала пластом и раздвинув широко ноги по видимому смирилась со своей участью.

—Хороша прихожанка! — усмехнулся шайтан и обвалил поленницу на вошкающегося на девке парня. Парень взревев от боли тут же вскочил с девки и раскидывая поленья выскочил со двора, на ходу застегивая порты. На дороге парень встретил шатающегося Гнусю, дважды подскользнулся, и упал в замерзшую лужу.
Обтерев морду шапкой и крестясь он побежал вдоль улицы с криками: — Чур меня, Чур!
Вторую девку уже отпустили, завели в дом, и налили водки. Та еще обидчиво скривив губы, смотрела на только что побывавших в ней парней. Но водка уже сделала свое дело. Девка протянула руку за еще одной рюмкой и спросила: — Есть ли в избе гармонь и хотя бы чуточку приличный гармонист. Душа после пережитого требовала песен и еще водки.

Шайтан улыбнулся: — С этой все в порядке.
— До Вавилонской блудницы ей далековато правда, но направление правильное. — Эх он бы и сам присоединился к такой веселой и грешной компании, если бы имел тело.

С другой девкой, дело было сложнее. Она сидела на пеньке у поленницы и ревела. Шайтану даже стало немного жаль ее, что для него самого стало неожиданностью. Гнуся тем временем, уже стучал в ворота. Шайтан облетел ограду с другой стороны и вновь попытался увещевать своего дружка.

— Ну к чему тебе эта девка? — нашептывал он, — к тому же спорчённая она уже. —Хочешь, я тебя на внучке бабки Лукерьи сженихаю?
—Так Лукерья ведьма! — твердо отрезал Гнуся, — и внучка ейная такая же.

— Зато красивая! — присвистнул шайтан, а тебе св. Магдалину подавай.
—Не надо Магдалину, — отрезал Гнуся. В голове у него еще бродил хмель, который стал потихоньку выветриваться.

Уговоры шайтана продолжались.
— Смотри, они там уже песни поют. А ты лезешь в чужой дом, как к себе на печь.
—О явилась родственница! — шайтан подпрыгнул от радости. Прямо за Гнусей стояла тетка Филиппа.
—Пошли в дом, чего к чужим людя
м приперси. Она схватила Гнусю за шиворот и поволокла в направлении дома.
— И чего черт понес думал про себя Гнуся.
—Сидел бы в теплой избе, водку пил. Все Дарья со своим пропавшим, будь он не ладен. Вроде замужем баба, скоро мальца понесет, а все у нее любовь в одном месте плещет.

Тетка Филиппа поставила Гнусю на порог: — Вот Яков Семеныч привела, уперся, куда его не звали.
— Ну Дарья смотри! — Яков Семеныч погрозил дочери пальцем. Пошто брата забижаешь, дождешься у меня. Дарья хмыкнула и уставилась на мужа Митрофана: — А ты чего лакаешь водку, словно кот изголодавшийся. Дома не напился?
Митрофан приунил.

Гнусю вновь усадили за стол, где ему Дарья плеснула в стакан, а тетка Филиппа принесла на тарелку соленых огурцов. Гнусина душа ликовала.

Егорка Филимонов тем временем приближался на своей телеге к Режу.
В телеге брякали железом горщицкие инструменты из первостатейного железа лопата, заступ, ломик, всеразличные молотки и другая железная утварь.

Чего спрашивается Ефимка, тащил на своей кобыле все это богатство к заводу, а не с завода. Заводские кузнецы могли смастерить многое, да только не горщицкий инструмент. По дороге в свою расщелину на Шайтан-Камне шайтан повстречался с Егоркой.
Пакостить конечно не стал, он уже вдоволь накуражился при заводе. А поинтересоваться, что везет мальчонка в такую пору, мимо этого он пройти не мог. Он тихо опустился на телегу позади мальчонки и спросил вкрадчивым голосом: —Чо везем?

Егорка поначалу испугался и дернул за поводья кобылы. Гнедая фыркнула, но остановилась. Егорка собрал пальцы руки и было хотел перекрестится, но шайтан опередил его: —Чего шалишь паря, не бес и не черт я.

Егорка испуганно оглянулся. В телеге ничего кроме накрытого старой рогожей инструмента не было.
— А кто ты заикаясь? — спросил Егорка нечто разговаривавшее сейчас с ним.

— Так ништо, можешь лешим величать.
Егорка опять потянул руку, что бы перекреститься.
—Да брось ты это занятие, — заметил ему шайтан. Не ваш христианский я. Местный, тутошний.
—Вогульский? — заикаясь, переспросил Егорка.
—Да какой угодно. Давно живу здесь, — ответил шайтан.
—Так чего везешь-то?
—Инструмент горщеский.
—А кто заказчик? — спросил шайтан.
— Так Гнуся и сотоварищи, — помедлив ответил Егорка.

—А ну это хорошо, — Шайтан кивнул головой.
—Поежай давай, — напутствовал он Егорку и соскочил с телеги.
Кобыла тронула. Егорка гадал, если не бес, то кто и почему кобыла его не испугалась. Животина нечисть сразу чует, и брыкаться начинает, а это стоит хоть бы хны. “Чудны дела твои Господи”. Егорка дернул сильнее за поводья, и кобыла прибавила шаг.

Луна хорошо освещала дорогу и с телеги уже были видны огни завода и храма на горе.
Егорка миновал Кочневу и постучался во двор лавки купца Перемыгина.
В доме зажглась свеча и зычный голос хозяина буркнул из-за ворот: — Чего надо, ступай по здоровому. Егорка обрадовавшись, что хоть кто-то ему ответил и он не зря проделал этот путь, так же громко откликнулся: —Артемий Петрович, это я Егор Самохвалов.
Купец покряхтел и двинул к воротам: — А принесла нелегкая. Товар то хоть в целостности довез. Егорка радостно кивнул. —Весь тут Артемий Петрович, как есть. Брякнул железный засов и створка ворот открылась.
—Заводи во двор. Артемий Петрович ощупал руками кучу хабара накрытого рогожей и хищно

валдич
СообщениеДобавлено: Сб Янв 23, 2021 10:31     Ответить с цитатой

—Заводи во двор. Артемий Петрович ощупал руками кучу хабара накрытого рогожей и хищно улыбнулся: — Барыши приехали. Он подмигнул Егорке : — побегай в избу греться, там тебе место найдут.
Егорка было бросился к упряжи, но купец его сердито остановил: —Иди уже. Кобылу сам распрягу.

Усть-Качковский завод.
—Ну что Игнатий Семеныч принимай драгу, — рыжий мастер деловито обошел машину.
Глянь как блестит, —мастеровой провел рукой по стенке драги.
—Хороша! — еще раз хлопнул он по новеньким доскам.
Заказчик удовлетворенно кивнул: — Документатцию уложил?
— А как же? — сконфузившись, ответил Игнатий. Все, как положено, упакую.
—Позволь спросить, как повезешь то, по Чусовой на барке, али с обозом на телегах. Заказчик взял паузу? словно задумался: — Конечно с обозом.
—Сплавные утопить могут, вон чо в этом году Чусовая обмелела, почитай на каждой версте то пороги, то камень. Убьют, не ровен час.
Он махнул рукой: — Нет ,точно обозом повезу. Пусть дороже обойдется, зато в цельности в Екатеринбург придет.
— Ну а там куда Порфирий Исакович, — не унимался мастер.

— Скажу, — степенно поглаживая бородку, ответил заказчик. Тебе все равно туда без надобности, а те края, там всем камня хватит, только не у кажного сноровки. — То верно Порфирий Исакович, — согласно замотал головой мастер.
— Слышали байки то про Хозяйку Медной горы.
— Слыхал, а как же, — спокойно ответил Порфирий, глядя на снующие по плотине деревянные барки.
—Так вот продолжал мастер, словно не желая отпускать такого уважаемого человека из самого Екатеринбурга.
— Так вот у наших мастеровых ходят слухи, что вовсе это и не хозяйка Медной Горы, а сама вогульская богиня Сорни-Эква. Жона главного вогульского божка Номи-Торума. Его слова, кажется заинтересовали Порфирия.
Он дернул мастера за край фартука: — Продолжай-ка братец.
—Так вот, — Игнатий перекрестился. Бабу эту Сорни-Экву, ейный муж за сварливый характер и своенравие скинул на землю. И нашла она пристанище в пещере.
Брови Порфирия Исаковича медленно поднялись.
—Так вот, — продолжал Игнатий, — бог ихний вогульский горевал без жены, горевал, да позвал ее обратно. Простил, стало быть. А баба евонная, эта Сорни тоже ево простила, но возвращаться не захотела.

—Говорит, нравится мне здесь на земле среди людей. Вот ведь до чего строптивая баба была. Игнатий вновь перекрестился и замолчал. Он тихо осмотрелся вокруг и приложил указательный палец ко рту дескать : — Тссс.

—Ты что же это братец боишься, что ли? — рассмеялся Порфирий Исакович. — А вроде православный. И крестик у тебя вон под исподним на веревке висит.
—И в церкву на службу, поди ходишь. Игнатий замотал головой: — Хожу батюшка, как же иначе.
—Ну а чего тогда боишься?
—Да пес его знает, — сплюнул на песок Игнат. Боюсь и все. Как тут объяснишь.
— Ну иди распорядись, что бы машину на телегу грузили. Порфирий легонько подтолкнул мастера.

— Видел, все видел полоумный Федюнька бежал по Шайтанке. За ним увязалась куча дворовых шавок, которые так и норовили уцепиться ему за пятку.
—Что видел? — из домов выбегали люди и шли в след за Федюнькой. Все знали ,что он остановится у церкви.
Так и случилось. Федюнька остановился у храма. На его крики из дверей выглянул батюшка и пригрозил тому пальцем: — Ишь ты, балаган опять устроил.
— Все видел! — вновь закричал Федюнька на полдеревни.

—И откуда у дурака, голос такой? — удивлялись деревенские. Ему бы в клире церковном петь, а не блажить.
— Все видел, — повторил Федюнька, — Видел как горщик с Кочневой Гнуся, писаницы на камне подновляет, а шайтан ему со скалы камни за службу скидывает.
—Все видел, — Федюнька сделал глубокий вдох и схватился за горло. Крепкие руки тут же подхватили его и снесли в одну из изб.
Одна из старух наложила ему на лоб мокрое полотенце и заварила отвар.
—Сход собирать будем! — заявил староста.
—Да полно те Емельяныч, — смеялись мужики. Федюнька опять брешет. Привидилось ему. Чего с дурачка взять.
—Я сказал сход, значит сход! — твердо заявил толпе староста и поправив кепку на голове, тронул неспешной походкой к своей избе.
Тем врёменем Гнуся широким шагом шагал по Невьянскому тракту. У него в кармане вместе с другими камнями брякал изумительного цвета турмалин.
А на Шайтан-камне сияли свежей краской древние вогульские письмена.

Зима еще не взяла силу, но уже раскатала по дороге белое полотенце которое ежилось и хрустело под ногами Гнуси.
Сверху Гнусю тоже накрывало полотно только из темных кривых снеговых туч, готовых засыпать путника по самую шею. Но буйство непогоды не печалило путника.

Он ухмыляясь и изредко поворачивая голову в сторону деревни, которую недавно покинул, все шире и шире расставлял свой шаг. Так промелькнула деревня Липовка, а за ней и Останина. Как назло в этот раз Гнуся не встретил попутной телеги до завода.

Ему еще предстояло зайти в лавку к жабоеду и выкупить заказанный инструмент с запасом.
Ростом Гнуся был не велик всего ,зато здоровьем бог не обидел. Гнуся с легкостью выполнял всю домашнюю работу.
Видя его добрый нрав и отменное здоровье заводские приказчики постоянно засылали своих наймитов, склонить Гнусю к работе при заводе.
А так, как крепости Гнуся не имел и горщицкая сноровка и чутье камня позволила ему сколотить немного барышей и выкупиться на волю.
валдич
СообщениеДобавлено: Чт Фев 04, 2021 19:14     Ответить с цитатой

Приказчик в том не перечил.
Весеннее солнце вылезло из-за грязных зимних туч. Пригрело лесные полянки, обожгло теплом железные скаты заводских крыш: напрочь снесло голову местным котам, теперь не дававшим обитателям спокойно почивать после тяжкого труда.

Раскидало по лужайкам желтое солнце цветов: “мать и мачехи”. Забелило едва проросшую зеленую траву белесым покрывалом подснежников. Все запело и заплясало.
Даже галки на куполе церкви, перестали без умолку болтать, сосредоточившись на птенцах.

Закинув за плечо кожаную котомку с горщицким инструментом Гнуся мерял широкими шагами дорогу на Адуй. Теплое весеннее солнце превращало его путешествие в мало скрываемое удовольствие. Он щурился, останавливался и чихал, не забыв попросить за это прощение у Господа.

Рубаху Гнуся одел новую, как и порты ибо шел он к своим копанкам, как на праздник. За ним вслед едва поспевали трое мужичков, коих Гнуся по товарищески решил приобщить к делу, если к горькой прикладываться не будут.

А пьют мужики безбожно, чай не кержаки. Это тем не положено, а этим только поднеси чару с водкой или бражкой.
Гнуся сразу предупредил товарищей: — На прииске не пить, хотя и сам любил. Но дело тут такое.

Нужно быть осторожным во всем.По дороге на Адуй остановились под кривой сосной на обед. Развязав свой узел набитый всевозможным провиантом, Гнуся с грустью посмотрел на убогое содержимое узлов сотоварищей.
Что же с вами делать то укором произнес он. С таким провиантом работники из вас никакие. А в деле нашем сила нужна. Он отрезал по куску соленого сала и куску хлеба и протянул получившийся бутерброт мужикам.


Развели костер и накидали туда картошки, что бы запечь печенки. Баклашка молока к ним пришлась как нельзя кстати. Дошли до Адуй-камня к вечеру. Солнышко уже шныряло меж соснами у его камней.

— Погодите тут! — твердо произнес Гнуся, останавливая рукой своих товарищей. Схожу, гляну, чо почем. Осторожно переступая через валежник, Гнуся подошел к скале. Нагнувшись он, присмотрелся к писанице. Краски за тысячелетия уже поблекли. На Адуе Гнуся еще не подновлял рисунки ни разу.
Дороги не было. Но приглашение шайтана принял со всей серьезностью, потому заранее захватил бутыль с краской и кисточками.
Завидев Гнусю шайтан обрадовался и взвизгнул да так, что насмерть перепугал его товарищей и несчастных ворон, свивших гнезда на вершине.

— Ну и чаго блажишь-то? — усмехнулся Гнуся. Шайтан пожал плечами: — Так радуюсь, что пришел. Совсем краски на писанице помутнели, уж и не разберешь.

—Ну то дело поправимое, — успокоил его Гнуся. —Только глаза лишние имеются, — Гнуся указал на перепуганных мужиков.
Шайтан усмехнулся: — Так и это дело тоже поправимо. Сейчас обманку золотую им ковырну, и пусть пока тешатся. Гнуся усмехнулся.

—А ты пока тут поднови все, что бы в порядке было. Я хоть и могу многое, да не все. У меня свой приказчик имеется.
—Это кто же? — улыбнулся Гнуся. Да вот есть в здешних местах. Да ты наверняка слышал про Хозяйку Медной горы. Гнуся кивнул.

—Открою тебе секрет небольшой, — шайтан почесал за ухом и спрыгнул с уступа.
—Никакая она не хозяйка горы. А богиня, что ни наесть заправдешная. И зовут ее Сони-Эква. Про золотую бабу слыхал?
—Слыхал, — насмешливо ответил Гнуся, — тока старики сказывают вогульские это сказки.
—И никакие это не сказки, — в
звился шайтан. “Золотая Баба”— это фигура ее из золота, навроде ваших иконок. Вы образа на дощечках писали, потому что не было у вас столько золота.

А народцу местному, вогулам она золото открыла и повелела себя из золота вылить, да только вогулы народец отсталый, луки до стрелы. Не совладать им с тем, что Сорни-Эква хотела.
Гнуся присел на камень. Шайтан что-то разоткровенничался. Интересно послушать. Гнуся повернул голову на товарищей, которые уже подняв штанины ползали по приплеску реки и что-то ковыряли в воде.

—Занял я их, — усмехнулся шайтан. До темна будут ковырять, да в кошель складывать, а утром проснутся и шиш с маслом.

—Слушай дальше, — продолжил шайтан. Стала Сорни-Эква по всей здешней земле мастера искать, что бы из золота образ ее вылил. Да только не нашлось мастеров в здешних краях.
Попросила она у мужа своего Номи-Торума подсказать ей, где такова мастера сыскать. Прислал к ней Номи-Торум из земли остяцкой, что студеным морем заканчивается гуся белого. Гусь рассказал ей про Пантилу-мастера.
Послала Сорни-Эква за Пантилой, нарты запряженные тройкой белых оленей. Привезла Пантилу в свои владения. Вылил из золота Пантила образ ее. Да такой красоты, что сам в нее и влюбился.

—Хочу, сказал вечно с тобой быть Сорни-Эква. И обратила она его в деревянного идола и сказала: —Вечно со мной теперь будешь. И спрятала его на Адуй-камне. И кто найдет этого идола, тому всегда дороги к камню и золоту будут.
На сердце у Гнуси похолодело.

—Ну а я здесь причем, —спросил Гнуся.

—Совершенно не причем, — усмехнулся шайтан. Скучно просто, вот и поведал тебе. Ну иди письмена-то поднови, утро вечера мудренее.

—Слышал давеча, — шайтан подсел ближе к Гнусе, —на бирже золото в цене поднялось. Может золотишком побалуешься? Одни каменья таскать будешь, под подозренье попадешь.

—Где слышал? — удивленно спросил Гнуся. Да купец тут недалеко проезжал. Шайтан умолчал, что был намедни в гостях у купца Капризова.

Пакостил и безобразничал. Ловил тараканов за печью, и в самовар кидал. Утром Гнуся и товарищи на отмелях собирали золотые самородки с полногтя.

Приморились и легли под березой поспать.
Начать новую тему    Ответить на тему  Список форумов -> Литературное творчество
На страницу 1, След.
Администрация сайта уведомляет о том, что все материалы, которые могут быть восприняты неоднозначно, являются постановочными . Если Вам меньше 18 лет, покиньте немедленно сайт