Живой

валдич · Добавлено: Вс Сен 05, 2021 17:32

— Эй, есть кто живой? — Волдарь стучал в деревянные двери крайней избы, на одной из узких улиц Архангельска.
— Чего надо? — ответил пьяный голос из-за двери.
— Волдарь я, из поморских рыбаков с радостью откликнулся в ответ парень.
— Мне что с того? — ответил тот же пьяный голос. Волдарь разозлился. Столько отмахал и все зазря.
— Где тут царь Петр Алексеевич служивых набирает? — крикнул Волдарь, пнув ногой в дверь.
Дверь заскрипела засовами.
В проеме показалась пьяная рожа мужика, с обросшими волосами и синяком под глазом.
— Уехали стрельцы! — рявкнула рожа, и попыталась захлопнуть дверь.
Волдарь сунул в проем ногу: — Куда уехали?
В Москву?
Пьяный мужик тряхнул головой пытаясь скинуть с себя похмелье.
— В Лавру уехали, — буркнул он.
Царь в Лавре. В Москве бунт. Волдарь вытащил ногу. Дверь обратно захлопнулась.
—Дела, — Волдарь сел на бревно у избы.
Из ворот выглянула девушка.
— Эй, парень! — крикнула она. Ты что на службу наниматься пришел?
Волдарь кивнул.
— На службу? — прошептал он, понимая, что дело не выгорело и придется ему возвращаться в деревню. Денег не было. В Москву идти выручать Хевку опасно, пока Софья правит. Его интерес: победа царя.
— К царю идти надо в Троице-Сергиеву Лавру. Так далеко. Не успеет.
— Парень, — не унималась девка за забором.
— Жрать хочешь? — спросила она, жуя кончик платка. Волдарь сначала кивнул, а затем спросил: — Чего жрать-то у вас?
Сами поди с голоду пухнете.
Девченка отрицательно помотала головой.
— Не бойся, есть что пожрать. Стрельцы оставили. Денег дали, сказали будущей весной, вернутся.
Волдарь ощупал сумку: — Рыба на месте.
Он достал дюжину вяленой камбалы и помахал ей девчонке: — Я тоже не с пустыми руками.
— Тащи жрать, чего там у тебя?
Девчонка соскочила с забора и умотала в избу.
Через некоторое время она показалась с миской горячих щей и ломтем черного хлеба. Свежесваренные щи пришлись Волдарю, как нельзя кстати. Горячая похлебка согревала душу не хуже водки, оставляя ум трезвым и рассудительным. Девчонка присела рядом на бревно.
— Откуда ты? — поправляя платок на голове, осторожно спросила она.
— Да местный я! — ответил Волдарь, опуская деревянную ложку в тарелку с варевом. Из поморских. Девчонка понимающе кивнула. Служивые царя, все лето у нас столовались, место для таможни искали. На карту берега и отмели заносили.
—А батя мой, — она указала на избу, — на коче у них лоцманом был. Волдарь понимающе кивнул.
— Я и сам лоцман не плохой, — выпалил он, чуть не подавившись похлебкой.
Девка улыбнулась: — Ну, тогда тебе точно к царю Петру надо.
— Это почему? — лукаво спросил Волдарь.
— Жалует он нынче мореходов, — ответила девка.
— Ну, я пойду в избу, — улыбнулась она.
—Пожрешь, миску с ложкой на завалинке оставь. Не вздумай умыкнуть.
Волдарь рассмеялся: — Больно надо…
Девка залезла в дыру в заборе и обернувшись крикнула: — Царя Петра увидишь, передай, тятька ждет весной лоции рисовать.
— Передам! — крикнул в ответ Волдарь, закидывая обратно на плечо свою сумку.
Осень уже делала по Беломорью свои первые робкие шаги, крася редкие деревца в разноцветье. Волдарь шел широким шагом по укатанному телегами тракту.
— Сподобит Бог проедет мимо купеческий караван, а не сподобит, так пешком до Лавры дойду. Не привыкать. Он вспомнил, как бежав с каторги, освобожденный лихой ватагой разбойников, он добирался до Москвы. И ничего не сдох с голоду, ни медведь, ни волки его не достали.
Мысли летали, словно мухи у кадушки с медом. Позади, раздалось фырканье лошадей и скрип колес телеги. Волдарь перепрыгнул через лужу на обочину.
— Эй, парень тебе куда? — раздалось следом.
Волдарь обернулся, чтобы рассмотреть караван.
На трех телегах сидели угрюмые бородатые мужики.
— Куда едете? — крикнул в ответ Волдарь.
— А тебе не все равно куда, садись коли зовут, — ответил мужик с первой телеги, в которую была запряжена пегая кобыла.
Волдарь запрыгнул в телегу, примостившись подле мужика держащего в руках поводья.
— В Преображенское едем, — подмигнул мужик.
Хотели другой дорогой ехать, да Настька, Семенова дочка попросила тебя до царя свезти.
— Так нет царя на Преображенском! — выкрикнул Волдарь.
Мужик пожал плечами: — Нет или есть нам без надобности. Заказ туда велели везти.
Волдарь пытался поднять полог, которым был укрыт груз.
— Циц! — прикрикнул на него мужик, — не лапать!
Волдарь усмехнулся: — Так чего везете-то?
— Приборы мореходные везем, — в ответ усмехнулся мужик. Тебе без надобности пустая твоя голова, все равно пользоваться не умеешь.
Волдарь криво улыбнулся и прошипел про себя: — Может и умею, тебе почем знать пень.
Телега раскачивалась по колдобинам, словно кочь, попавший в штормовой ветер.
— Я смотрю тебе привычно, по ямам шнырять, — решил разбавить воцарившееся молчание мужик.
— Ага, — кивнул Волдарь, из поморских я.
— Наш значит, — обрадовался мужик.
Звиняй, — что так приветили. Он протянул мозолистую руку навстречу парню.
Волдарь крепко сжал в ответ.
— Силантий я! — прогремел мужик. До Лавры не подбросим, сам дойдешь.
— А вы за кого будете мужики? — напрямки спросил Волдарь.
За царя Петра или царевну Софью?
Силантий покачал головой: — Вопрос трудный спрашиваешь. Не в бровь, а в глаз.
Царевна правительница не плохая. Обычаи старинные соблюдает. На вольности наши не посягает.
Волдарь насмешливо хмыкнул, представляя, как любой из них может в казематах Кремля очутиться.
— С другой стороны, — продолжил Силантий, — Царь заказы нам дает. Крепость вскоре собирается на Белом море ставить, таможню.
Работа и харчи люду будут, как тут решишь, кто лучше?
Силантий замолчал, уткнувшись взглядом вперед.
До Москвы оставалось несколько верст по прямой. Волдарь ловко спрыгнул с телеги и поклонился попутчикам.
— У меня теперь своя дорога мужики, у вас своя.
— Ступай с Богом! — махнули ему с телег. Царю кланяйся, скажи, наказ его в точности исполнили. Волдарь махнул шапкой и поспешил быстрым шагом к лесу.
“Не дай Бог еще на стрелецкий разъезд нарваться” — думал он, перепрыгивая полевые буераки и ямки.
Лес жил и пел свои песни соловьиными трелями, сиротливым плачем кукушки, хрустом веток под копытами вепрей. Волдарь поднял голову вверх. В синеющей дали небес парил под облаками черный коршун.
— Хороша воля! — облизнулся Волдарь. Надо бы и пожрать чего-нибудь, соорудить. Сумка с рыбой тянула через лямку плечо. Он
перекинул сумку на другую сторону и заметил себе: “Найду поляну, там и костер разведу”.
Поляну нашел не слишком далеко от поля. Шел по заросшей травою тропе, на которую судя по всему, уже давно не ступала нога человека. С первого взгляда эта поляна показалась Волдарю какой-то странной. Дикой что-ли.
Скорее, когда то это было языческое капище. В центре поляны, наполовину заросшие травой, лежали почерневшие идолы с грубо выдолбленными топорами лицами. Волдарь перекрестился. Другого места не было.
— Что ж и здесь сойдет ненадолго, — усмехнулся он. Волдарь скинул сумку на траву и принялся собирать сучья для костра. Краюха черного хлеба, кувшин с морсом и вяленое мясо конечно не Бог весть какая еда, но лучше чем ничего. Запалив костер, Волдарь обобрал кусты дикой малины, прилипшие к кромке деревьев, и присел на сваленный ствол.
— Дойду до Лавры, кинусь царю в ноги. Все без утайки расскажу, авось помилует, — рассуждал Волдарь, переламывая хлеб. Закинув в рот кусок, он пошарил рукой по стволу, в поисках кружки с морсом. Кружки не было.
“Чудно” — подумал Волдарь. Куда пропала, здесь только была.
Он обернулся. Кружки действительно не было.
— Я одолжил, ненадолго! — раздался чей-то голос слева. Волдарь повернул голову: по левую руку от него, метрах в двух, сидел мужик в драном стрелецком кафтане. Лицом на служивого мужик был вовсе не похож. Смуглый. На вроде татарина или турка.
С кудрявыми волосами. И нос был какой-то не обычный. Не-то загнут, как корабельный крюк, не-то длинный и прямой. Не разберешь, не присмотревшись.
— Здесь твоя кружка! — мужик поднял кружку вверх, демонстрируя Волдарю, что кружка целая и ей и дальше вполне можно пользоваться.
— Отпил немного. Знатный у тебя морс, — отозвался мужик. Я работал, да притомился, а выпить то и нечего.
— Ты кто таков будешь? — спросил Волдарь у мужика в драном кафтане.
— Часом не беглый?
— Я-то? — усмехнулся мужик. Нет, не беглый я — добавил он. Да и от кого мне бежать, от себя самого что ли?
— Не беглый я, — теперь уже горько усмехнулся мужик. Скорее гонимый.
— И кто же тебя гонит? — полюбопытствовал Волдарь.
“Мужик и впрямь какой-то загадочный” — подумал он, присматриваясь к незнакомцу.
— Миром гонимый, — ответил мужик.
— Людьми что ли? — переспросил Волдарь.
— Всем! — заключил мужик и протянул Волдарю его кружку. Я оставил и тебе, — улыбнулся он.
— А чего кафтан такой дырявый? — спросил Волдарь.
— Так одежа чистая там лежит, — мужик показал в сторону деревьев. В этой работаю.
— И где ты работаешь? — усмехнулся Волдарь. Что-то я не слышал в лесу стука топора.
— Я и не сказал, что я лесоруб, — рассмеялся мужик. А работаю прямо здесь. На поляне.
— Что здесь можно делать? — усомнился Волдарь.
— Да работы много, — добавил мужик. Ты вот сел на дерево, ноги на столб под травой закинул. А мне столбик этот поднять, очистить надо, да в землю обратно поставить.
— Так это ж не столбы, — усмехнулся Волдарь, — идолы языческие. Безбожные. “Чудной мужик, на кой лад ему эти головешки поднимать понадобилось”.
— Знаю, что идолы, потому и поднимаю.
Хочу, что бы здесь все, как и прежде было. Мужик в драном кафтане, мечтательно закатил глаза.
— Хочу, чтобы идолы здесь, как прежде стояли, костер горел, да девки хороводы водили.
— Ну, ты даешь, — усмехнулся Волдарь. Ну, дело твое.
Мужик кивнул: — Дело и впрямь мое.
— А куда ты собрался?
— К царю Петру на службу! — бросил Волдарь. Мужик скептически обвел Волдаря с ног до головы.
— Не возьмет тебя царь на службу свою.
— Тебе откуда знать, — обиженно фыркнул Волдарь. Может и возьмет.
Мужик отрицательно покачал головой: — Не возьмет. Грех на тебе неискупленный.
— Это какой же на мне грех взвился Волдарь.
— Ну как какой? — усмехнулся мужик.
Старшину Басаргина зарезал вилами, мужика раскольника в трактире ножом запорол. А спрашиваешь, какой грех.
У Волдаря глаза полезли на лоб. Руки затряслись мелкой дрожью. Под горлом кольнуло, да так словно засунули туда кость, а теперь тащат обратно.
— Откуда знаешь? — испуганно прошептал Волдарь.
— Не велико знание, — улыбнулся мужик.
— Твои грехи у тебя на лице написаны, — добавил он, поправляя воротник драного кафтана.
— Ты ведун? — осторожно спросил Волдарь.
Мужик скосился на него: — Пусть так, если хочешь.
— Говоришь, не возьмет царь на службу, — переспросил Волдарь. Мужик вновь отрицательно помотал головой: — Не
возьмет, пока не искупишь.
Волдарь придвинулся к мужику: — Слышь дядя, а как искупить-то грехи?
Может в монастырь идти в работники наниматься?
Мужик посмотрел в небо.
— Темнеет уже, надо веток в костер подбросить.
— Я схожу за ветками, — быстро откликнулся Волдарь. Скажи дядя, как прощение-то заслужить?
— Не суетись, — усмехнулся мужик.
— Есть костер, будут и ветки. Он поднял ладонь к верху. Волдаря округлились глаза. Ветки сами поднялись с земли и посыпались в костер. Огонь запылал ярче, уже с треском. Волдарь сжал в ладони нательный крест.
— Пустое это, — добавил мужик, — это моя земля.
— Да ты не бойся, плохого не причиню, — улыбнулся мужик.
— Как искупить спрашиваешь? Не трудно.
Волдарь разжал ладонь.
Мужик обвел взглядом поляну: — Достань идолов из травы, очисти, выкопай ямки и поставь идолов на место. Где, какой должен стоять, я покажу.
— Ты пока спать ложись, а я по грибы схожу, — улыбнулся мужик. Кормить работника надо будет. Может, мяса свежего добуду.
— Какие грибы, ночь на дворе, хоть шары выколи, — усомнился в его словах Волдарь.
— А мне свет и не нужен, — рассмеялся мужик. Ко мне в лукошко грибы сами запрыгивают.
Волдарь покачал головой: — И впрямь чудной мужик, не то колдун, не то другая какая нечисть.
— “А нагрешил я, будь здоров”. Глаза слипались, треск сучьев в костре убаюкивал
Ночь прошла в тревожном сне. Он сидел за одним в московском трактире с убитым им старшиной Басаргиным и зарезанным еще до того парнем-раскольником.
Пили горькую и говорили о том, как на Руси тяжело жить простому и честному человеку.
В трактир вошел кабатчик Карп и присел к ним за стол.
— Поправишь идолов, искупишь грехи, — неласково произнес он.
Нет, так век по свету скитаться будешь.
Хевка стоя у стойки подмигнула: — Сделай, как надо и возвращайся милый.
Волдарь открыл глаза. На поляне было светло, вокруг пели птицы и дул легкий летний ветерок. Волдарь поднял голову. Мужик сидел у костра, подкидывая в огонь какие-то странные порошки. От чего пламя искрясь устремлялось вверх.
Только утром на мужике уже не было старого драного кафтана. А был черный камзол из дорогих заморских тканей и шапочка с пером и шпага на кожаном ремне перехватывающая пояс. Таких лат Волдарь никогда не видал: — Ну, вылитый иноземец. Может немец какой или швед. Черт его разберет.
— Проснулся уже? — спросил мужик, не отрываясь от своих дел. Давай завтракать и работу начнем. Время то идет.
А мне затягивать не с руки.
Волдарь расправил руки, зевнул и подошел к костру.
— Садись-садись, — довольно сказал мужик, протягивая ему миску с вареным мясом, приправленным какими то острыми пряностями.
— Ого! — воскликнул от удивления Волдарь. Это ж откуда такая роскошь свежее мясо?
Мужик ехидно улыбнулся: — Бегал тут по лесу молодой кабанчик. Бегал, бегал, да ко мне прибежал.
— У тебя ж ничего нет? — удивился Волдарь.
— А он сам в жареху запрыгнул.
Волдарь рассмеялся: — Обычно мы за
ним целый день прыгаем, прыгаем, да в дураках остаемся.
Из-под рубахи выпал нательный крест. Волдарь крепко сжал его в кулаке, затем поцеловал: — Перед обедом у нас обычно молятся.
— Молись, мне не жалко, — усмехнулся мужик. Только пустое это. Нет его здесь.
Волдарь покосился на мужика, но в этот раз он промолчал и вцепился в сочное мясо, зубами отрывая куски жареной плоти от костей.
— Вкусно? — спросил мужик. Волдарь молчаливо кивнул.
До обеда они работали. Мужик убирал неведомым способом сухую траву с почерневших от времени идолов, Волдарь копал приступками ямы, отбрасывая черную слипшуюся землю в сторону, и стаскивал к выкопанным ямам деревянных идолов.
К обеду поставили троих истуканов.
Мужик обошел каждого идола, притаптывая вокруг него набросанную Волдарем землю и затем довольно крякнул: — Хороша работа.
— Ну и страшные у них морды, — брезгливо произнес Волдарь, проходя мимо истуканов и осматривая поляну.
— Ничего не страшные, обычные лица. У тебя такое же выражение было, когда Басаргина на мельнице вилами заколол. Волдарь дернулся. Опять мужик ему про его грех напомнил.
Волдарь выпрямился и посмотрел мужику в глаза: — Он собака меня на каторгу спровадил.
Мужик не растерялся: — Но заслуженно. За парня - раскольника. Тут все честно и справедливо так сказать.
Волдарь поморщился: — А кабатчика Карпа, за какие грехи в приказ стрельцы стащили?
Мужик усмехнулся: — И тут справедливо. Всякую сволочь в кабаке у себя привечал.
Волдарь замолчал. У мужика был ответ на любой его вопрос.
— Слушай, — неожиданно спросил Волдарь: — как тебя величать?
Мужик прищурился: — Самаэль я. Но ты зови Семеном, так проще тебе.
Волдарь кивнул: — Семен, так Семен.
Они вновь сели у костра. Семен повесил над костром казан и высыпал в него какие-то крупы и куски мяса из глиняного горшка.
— К вечеру закончим, — пояснил Семен. Уже скоро. Еще троих поставим и баста.
Из казана пошел аромат вареного мяса.
— Хороша похлебка будет, — протянул Семен.
У Волдаря закружилась голова. Он смотрел на эту мистерию пролетавших у его глаз событий и ничего толком не понимал.
— Софье недолго осталось, — неожиданно произнес Семен. Я сделал для этой царевны, что мог.
У нее в руках великий венец. А она трусиха.
Баба, одним словом по-вашему.
— Царь Петр победит? — осторожно спросил Волдарь. Ему некуда деваться, — пояснил Семен. Ему суждено стать великим правителем.
— Все в этом мире предрешено, задолго до того, как это случится, — без тени сомнения з

валдич · Добавлено: Вс Сен 05, 2021 17:42

— Царь Петр победит? — осторожно спросил Волдарь. Ему некуда деваться, — пояснил Семен. Ему суждено стать великим правителем.
— Все в этом мире предрешено, задолго до того, как это случится, — без тени сомнения заявил Самаэль.
— Даже наша встреча с тобой.
— Выходит ты знал, что я пройду через этот лес, и ждал меня? — задал вопрос Волдарь.
— Конечно, — усмехнулся Самаэль.
— На другом капище, я буду ждать другого человека и так далее до скончания веков.
— А что разве века кончаются?
Самаэль рассмеялся: — Нет ничего вечного, кроме одного. Он вновь задрал глаза на небо, а затем перевел их на Волдаря.
— А ты хочешь знать свою судьбу?
Волдарь задумался: — Если знать все, что тебя ожидает, то жизнь потеряет смысл и вкус.
— Так и я об этом толкую, — добавил Семен.
— Не бойся, я не читаю твои мысли, — пояснил он внезапно испугавшемуся парню. Так думает большинство людей.
Ищет смысл жизни, которого нет.
— А ты знаешь смысл жизни? — спросил Волдарь. Семен усмехнулся: — Он прост. Смысл жизни, в самой жизни. Нет жизни, нет и смысла.
Волдарь почесал затылок: — Ловко ты все повернул.
Семен пожал плечами: — Как знаешь.
Отобедав, Семен и Волдарь вновь приступили к расчистке старого капища.
— Зачем тебе это? — спросил Волдарь, погружая лопату в землю на очередной штык.
— Не вы ставили, не вам и разрушать! — резко отозвался Семен. Место заповедное, сохранить надо.
— Что бы шабаши водить? — усмехнулся Волдарь.
— Не шабаши, а мероприятия, праздники, — поправил его Семен.
— А то ишь, как все просто у вас: шабаш!
— Веселей работай? — подмигнул он Волдарю.
Волдарь прикоснулся ко лбу: сухой. За земляными работами, пот в три ручья сойдет бывало, а сейчас ни капли.
“Чудеса”.
— Тебе не к царю надо, — пояснил Семен, когда последний идол был воткнут в землю.
В Москву беги. Хевку твою стрельцы, что тебя узнали, снасильничать хотят. Волдарь дернулся.
— Да не спеши, — остановил его Семен.
— На вот ножичек, в подарок от меня. Он порылся в карманах камзола и извлек из них небольшой кинжал.
— Ножичек с секретом, — подмигнул мужик.
Всегда точно в цель летит, и к хозяину возвращается. Волдарь перестал удивляться словам мужика, назвавшего себя Самаэлем, и воспринимал сказанное им, совершенно в серьез.
“Иначе откуда он все так подробно знает о нем”.
“Ну, хорошо про кабак, и услышать где мог, но про мельницу и старшину?”
Ножичек был тяжеловат для такого оружия. Ножны были украшены серебряной вязью. Рукоять завершало навершие в виде головы дракона. Не смотря свою на тяжесть, кинжал удобно лежал в ладони.
— Где же я его спрячу? — спросил он у Семена.
— А забыл, — усмехнулся тот и протянул Волдарю ремень из кожи с массивной пряжкой. С виду ремень уже не блистал новизной, но Волдарь и этому был рад. Хоть что-то. Пустым идти в Москву не хотелось.
Волдарь обернулся: — Узнать меня могут.
— Теперь не узнают, а узнают ножичек-то на что? Волдарь радостно улыбнулся.
— Эй, парень! — крикнул мужик, — не в ту сторону собрался. Коня за рощей найдешь. Волдарь кивнул: — Конь дело хорошее.
— Если плохо станет или хандра заест, приходи следующей весной на это место, — продолжал кричать ему вслед мужик. Полечим немного. Волдарь скрылся из глаз. Мужик тяжело вздохнул и сел на поломанную березу.
Задрав голову к верху, туда, где размотали косматые белые половики, он усмехнулся и ехидно прогнусавил: — А ты говорил: не управимся.
Волдарь нашел коня за рощей, как и сказал чудной мужик в камзоле. Жеребец был черного окраса с белыми ушами.
— Даже конь и тот диковинный, — усмехнулся Волдарь, вспоминая мужика. Отвязав от березы поводья, он повел коня к реке. Хотелось освежиться.
Речка была безмолвной и спокойной. Не было слышно даже крика куликов и всплеска играющей рыбы. Волдарь наклонился к зеркальной глади воды и не узнал себя.
На него смотрел осунувшийся поседевший старик, что провел десятки лет на каторге.
— “Вот оно искупление” — прошептал Волдарь, касаясь ладонью воды.
“Не на каторге, так здесь отдал, что задолжал миру”.
“Обратно не воротишь”.
— Ничего! — подмигнул речному страшиле Волдарь. Хевка выходит. Он дернул коня за поводья и побрел вдоль берега.